Is it a Man's World?

Платье и косынка - Terranova
Жилет - New Yorker
Клатч - подарок друга (Паша, привет!)
Обувь - Asos

Когда я стану старой, мои пальцы будут унизаны перстнями, я буду курить большую сигару и загадочно смотреть вдаль. Я буду вспоминать всех своих любовников и посылать им на небо воздушные поцелуи. Кто я? Женщина? Какие еще роли я играла в жизни? 

Если я постарею - это вовсе не значит, что я умру. До смерти еще далеко. Рок-н-ролл жив!

Недавно совершенно случайно наткнулась на рассуждения о том, что весь мир принадлежит мужчинам. Хотите почитать? Тогда вот вам ссылка.

В. до сих пор кстати считает, что у женщины нет души, и в связи с этим очень часто приводит мне в пример легенду, в которой рассказывается, что в Средневековые времена с перевесом всего лишь в один голос проголосовали, будто у женщины есть душа, и она-таки существо, близкое к мужчине. "Один голос, всего один голос!" - доказывает он мне. - "Это же ничего не значит! Еще не факт". Вот так...

Действительно ли нас выбирают, как цирковых лошадок? У этой ноги подлиннее и зубы побелее, дай-ка я к ней подойду. А дальше женщина робеет, бледнеет, заикается и всячески старается произвести впечатление? Нет уж, увольте. Мужчин себе выбираю я сама. Я отправляю запрос во Вселенную, и мне приходит ответ. Потому что я, хоть и женщина, но существо свободное, у меня есть выбор, у меня всегда есть пространство вариантов, и тот мир, в котором выбирают нас, мне неведом. А если он мне неведом, то меня в нем нет!

На нашей планете полным полно мужчин, которые как будто и не понимают, что они мужчины. Детские травмы или сердечные раны, нанесенные женщинами навсегда меняют их, и с годами рубцы становятся все заметнее и глубже. Счастлив тот, кого ни разу не обидела женщина,  - вот, что я вам скажу. Но таких нет. И эту суку-стерву-блядь вы будете помнить до конца. Потому что это она занесла над вашей головой свой доблестный меч, который едва ей по силам, и вы преклонили колени в ожидании удара.

Я считаю, что весь вопрос в развитии. Будь вы женщина, мужчина, молдованин, неважно... Если вы развиваетесь (физически, умственно, духовно, социально и т.д.), то этот мир ваш. Вы правите. Вы выбираете лучшие куски. Вы определяете настроение и тычете пальчиком вон в ту беленькую - "А-ну-ка, пойдем в стойло!" ага. Человек в стагнации потерян для общества. Мертвый. И я бесконечно уважаю тех, кто может. По половому признаку разделяю в том случае, если проявляю сексуальный интерес, а значит нечасто. Тогда включается мозг - кто это? мужчина/женщина? и т.д. А так, все одно. Поэтому будьте свободны от сексистских ярлыков. Вершите свою личную революцию и не забудьте выпить чаю перед сном. Чертовски расслабляет. Только капните туда настойки из боярышника.

Фото - Рита Волк

Размещу в конце Ш. Бодлера, доставившего мне немало удовольствия в своем сочинительстве.

Дикарка и модница

"Поистине, дорогая моя, вы меня утомляете сверх меры и без всякой жалости; слушая ваши вздохи, впору подумать, что вы страдаете больше, чем старые сборщицы колосьев или те нищенки, которые подбирают корки хлеба возле трактирных дверей.
Если бы, по крайней мере, ваши вздохи были вызваны угрызениями совести, они еще могли бы сделать вам некоторую честь; но они говорят лишь о пресыщении благополучием и изнурении праздностью. И вот вы по-прежнему изливаетесь в бесполезных словах: «Любите меня сильней, я так в этом нуждаюсь! Утешьте меня вот так, приласкайте меня вот этак!» Ну что ж, я и впрямь попытаюсь вас излечить; возможно, мы найдем для этого средство, всего за два су, посреди праздничного гулянья, совсем недалеко отсюда.
Посмотрите хорошенько, прошу вас, на эту прочную железную клетку, в которой мечется, обреченно воя, сотрясая прутья, словно озлобленный неволей орангутанг, в точности подражая то гибким прыжкам тигра, то косолапой походке белого медведя, волосатое чудовище, в чьем облике можно заметить слабое сходство с вашим.
Чудовище это — одно из тех животных, кого принято называть «ангел мой!», — иначе говоря, женщина. Еще один монстр, орущий во всю глотку, с палкой в руке, — ее муж. Он посадил на цепь свою законную жену, как зверя, и показывает ее в предместьях в ярмарочные дни, — разумеется, с разрешения властей. Обратите внимание, с какой прожорливостью (может статься, непритворной) она разрывает зубами живых кроликов и цыплят, которых швыряет ей ее тюремщик. «Ну-ка, хватит с тебя, — говорит он, — не годится съедать все в один день!» — и с этим здравым рассуждением он жестоко отнимает ее добычу, разорванные внутренности которой еще мгновение трепещут в зубах хищника… я хотел сказать, женщины.
Ну! теперь хороший удар палкой, чтобы она утихомирилась, — ее глаза все еще бросают жадные взоры на еду, которую у нее отняли. Великий Боже! эта палка — не шутовское оружие комедианта; вы слышали, какой был звук от удара, несмотря на надетую шкуру? Глаза женщины едва не вылезают из орбит, и она начинает вопить более натурально. В своем гневе она вся словно мечет искры, подобно железу под ударами молота.
Таковы семейные нравы у этих двух потомков Евы и Адама, этих созданий твоих рук, о Господи! Эта женщина, безусловно, несчастна, — хотя, возможно, некое тщеславное удовольствие не вовсе ей незнакомо. Есть несчастья более непоправимые, которых не возместить ничем. Но в этом мире, куда она выброшена, ей никогда не пришло бы в голову, что женщина заслуживает иной участи.
А теперь вернемся к нам с вами, дорогая жеманница! Когда я вижу все эти адские кошмары, которыми переполнен мир, что, по-вашему, должен я думать о вашей милой преисподней, где вы нежитесь только на самом тонком полотне, столь же мягком, как ваша кожа, где вы едите только хорошо прожаренное мясо, которое заботливая прислуга нарезала для вас маленькими кусочками?
И что должны означать для меня все эти слабые вздохи, что наполняют вашу надушенную грудь, могущественная кокетка? И все эти манерные приемы, почерпнутые из книг, эта постоянная меланхолия — способ внушить досужему зрителю чувство совсем иное, нежели сострадание? Право же, иногда мне страстно хотелось познакомить вас с тем, что есть истинное несчастье.
Видя вас такой, моя утонченная прелестница, погрязшей в пороках и обращающей затуманенный взор к небесам, словно моля о повелителе, — впору уподобить вас молоденькой лягушке, взывающей к идеалу. Если вы презираете того олуха, которым я являюсь сейчас (как вы это хорошо знаете), остерегайтесь журавля, который раздробит, проглотит и уничтожит вас в свое удовольствие.
Такой поэт, как я, вовсе не тот простофиля, каким вам хотелось бы его видеть, и если вы начнете слишком часто утомлять меня своим прециозным нытьем, я буду обращаться с вами, как с той дикаркой, — или выброшу вас в окно, как пустую бутылку!"